Творчество Александра Ситникова являет собой удивительный конгломерат чувств и мыслей, рождающих в сознании зрителя сложные и противоречивые реакции. Метаязык его живописи обусловлен многополярностью отношения художника к действительности, которая не соответствует идеалистическим представлениям мастера о гармонии мироздания, о незыблемости духовных постулатов религиозных учений и заповедей. Он находится в постоянном конфликте с окружающей действительностью, с обществом двойных стандартов, поэтому мифологическая составляющая образной концепции искусства этого автора представляется доминирующей. Ситников создает собственную интеллектуально-нравственную модель бытия, его полотна подобны моралите, в них присутствует незримая назидательность, они предостерегают и настораживают. Фантасмагории, рожденные его творческим воображением, одновременно воспринимаются и как метаморфозы реальности, и как некие провидения, знаки свыше. Картины мастера – словно предчувствия, их импульсы действуют на нас интригующе, они завораживают и пленяют, вносят тревогу, волнуют неопределенностью ассоциаций. Палитра живописца то наполняется изнури полифонической красочностью, то обретает многозначительную монохромность. Сюжетно-смысловая основа в работах Ситникова – лишь повод для выхода духовной энергии. Поиски новых формальных приемов, разработка цветовой партитуры, соотношение цвета и тени, массы и объема, статики и движения превращаются художником в целостную философскую систему трансформации реалий конкретного времени в некую космическую формулу, подобную пророчеству. Неслучайно в его творчестве присутствует и магия числа, которую в «Огненном столпе» Николай Гумилев поэтически определил как аксиому, где «все оттенки смысла умное число передает».

Александр Ситников – личность сложная и многогранная, чувствительная и возвышенная. Он редко бывает удовлетворен результатами собственного творческого труда, поэтому, часто вновь обращается к уже законченным полотнам, внося в них изменения, переписывая отдельные фрагменты и детали, привнося новые эмоциональные и смысловые акценты и нюансы. Условно обозначая определенные этапы эволюции своего искусства, художник остается верен собственным содержательно-эстетическим принципам.

Уже ранние произведения живописца определяют его обособленное положение в отечественном искусстве тех далеких лет. Оригинальность изобразительного языка Ситникова стала отражением психологии образного мышления молодого мастера, который стремился дистанцироваться от новых стереотипов, позволявших художникам в условно иносказательной форме проявлять инакомыслие, сопротивление устоявшимся и культивировавшимися канонам социалистического реализма. Однако он не был ни нонконформистом, ни диссидентом. Оставаясь наедине с самим собой, со своими идеалистическими представителями и фантазиями, Александр Ситников последовательно и избирательно относился к поиску собственной системы духовных ценностей, далекой от идеологических баталий конкретного времени. Вместе с тем, художник воспринимал происходящее не как отшельник, замкнувшихся в одиночестве, а как лицо, реально существующее в этом безумном мире, но рассматривающее его в некой обратной исторической перспективе.

Александр Ситников подразделяет свое творчество на несколько смысловых, стилистических фаз, начиная с беспредметного реализма и наивно-иронического с лирико-романтическим контекстом периода, где еще достаточно интуитивно проявилось активное неприятие художником подобострастного отношения к идеологическим доктринам и благодушного, ханжеского примирения с безысходным существованием нашего социума. Протест этот внешне носил иррациональный, пассивный характер, однако изнутри его работы словно наполнялись пронзительными криками мятущейся души. Даже в таких полотнах шестидесятых годов минувшего века и навсегда канувшей в лету эпохи как «Флейтист» (1965) и «Художник и модель» (1969), написанных в лирико-романтическом ключе, чувствуется внутреннее напряжение и неуловимая тревога, внешняя идиллия оборачивается драматической неопределенностью. А нефигуративная, абстрактная композиция «Семья», созданная еще в 1963 году, отличается до конца неосознанной трагедийной чувственностью, которая проявится с особой силой значительно позже. К этому периоду относятся и наивно-иронические по определению самого автора работы «Афро.-Дита и Ангел», «Мужик и Афро.-Дита». Игра слов в названиях произведений 1966 года напоминает и об общей тенденции тех лет, связанной с «игровой» или «карнавальной» культурой, увлечение которой было присуще многим художникам поколения Александра Ситникова. Они видели в этом легальную возможность творческого противостояния политической системе, проявления инакомыслия. Конечно, дозволенная половинчатость не могла удовлетворить духовную потребность в самораскрепощении наиболее активных и самостоятельных в личных творческих устремлениях мастеров. Но не всем было дано сознательно поступиться, пренебречь определенным благополучием, которое сулил компромисс с властью.

Александр Ситников, будучи человеком честным в своих убеждениях, преодолел соблазны полуофициального, почти узаконенного выражения творческого «бунтарства», не поступился принципами, которыми руководствовался в жизни и искусстве. Ему претили пресловутый эпатаж и видимость свободы творчества, за которыми практически ничего не было, кроме личных амбиций. Он настойчиво осуществлял собственную художественную программу, следуя формуле Василия Кандинского – «не рожденное внутренним – мертворождено». Пренебрегая частностями, сиюминутными импульсами и влияниями, Ситников заявил о себе как о масштабно мыслящем, независящим от прихотей и иронии судьбы зрелом и свободным от разного рода стереотипов мастера. Случайный факт, бытовая сцена, отдельный сюжет превращались им в явление вневременное, знаковое. Он не фиксировал, а размышлял, создавая собственное живописно-пластическое пространство. Нечто малое, казалось бы, незначительное воспринимается художником как часть бесконечного мироздания. Наиболее остро это проявилось на рубеже семидесятых-восьмидесятых годов в живописном цикле «Слепые Глухо-Немые». Его рождение обязано случаю. Ранним утром в вестибюле станции метро «Маяковская» художник обратил внимание на одиноких незрячих людей, на ощупь шествовавших в невидимом для них пространстве. Они стали для Ситникова прообразами странников во вселенной, представителями блуждающего во тьме демоса. Так появилась серия картин «Demos. Слепые Глухо-Немые» (1979 – 1980). Композиционно, ритмически и колористически, по образной драматургии люди, идущие из ниоткуда и в никуда стали парафразом знаменитым брейгелевским персонажам, но в ином духовно-эмоциональном и содержательном значении соответствующем современному рациональному прагматическому мировоззрению. Отлученные от благ цивилизации, покинутые и забытые, они – лишенцы, цепляющиеся друг за друга, олицетворяют трагедию одиночества, безмолвия. Цветовая партитура каждого холста цикла имеет многоассоциативное звучание, фигуры вечных странников то растворяются в полутонах приглушенных многослойных красок бесконечной мглы, уходя в глубину живописной поверхности, то высвечиваются своими обобщенными формами, проступая на картинной плоскости, немым укором напоминая о себе. От этих работ словно исходит ирреальное свечение, придающее образам, созданным творческим воображением автора гротескный характер. Цветовая амплитуда, контрасты светлого и темного, киновари и жженой умбры, черных и белых красок привносят в содержательную фабулу полотен цикла ощущение магической незавершенности логически не объяснимого действа, подобного некоему языческому ритуалу. Близость, точнее развитие образной драматургии, «поэтики жизненной драмы», как обозначает подобные по художественной структуре работы сам мастер, мы видим в картинах «Триумф красного быка» (1979), «Пир хищников» (1979), «Укрощение» (1980) и в «Укрощении», написанном в 1993 году. Между ними существует и смысловая, и живописно-пластическая связь, их объединяет концептуальная канва. Это вариации и модификации общегуманистических проблем, их трансформация волей автора в сторону собственного художественного переживания и осмысления. Здесь он еще не исчерпал себя, не до конца реализовал возможности своего таланта, но ему потребовалось отступление от этой многосложной системы живописных импровизаций, Ситников ищет более емкий и лаконичный эквивалент интуитивному философскому воплощению чувств и мыслей, его переполняющих. Однако этот процесс идет параллельно с расширением изобразительных приемов и средств, продолжая писать картины со сложносочиненной структурой, наполняя их все новыми и новыми эмоционально-смысловыми значениями. Его живопись обретает осязаемую рельефность, визуальная иллюзия формы вступает во взаимодействие с физически ощутимым объемом выступающей картиной плоскости навстречу зрителю. На этих работах появляются цифры как бы обращающие настоящее в глубины прошлого, в подсознание, раздвигая границы времени и пространства. В произведениях Александра Ситникова все заметнее становится экзистенциональная составляющая его мировосприятия и творческой системы, восходящая к иррационалистической философии Серена Кьеркегора и Льва Шестова.

Определенное смешение языческого и христианского, иррационального и рационального, беспредметного и фигуративного являются неотъемлемыми слагаемыми образной палитры мастера. Естественно, в этом множественном единстве есть то, что определяет творческую индивидуальность Александра Ситникова, то, что не позволяет даже подозревать его во всеядности, эклектичности манеры и стиля. Как ранее было отмечено, ему присуща последовательность художественного выражения. В работах живописца угадывается и обращение к теософским идеям, и к различным традициям отечественного и мирового искусства. Но все же он остается строго избирательным в приемах и средствах, что приводит его к поиску собирательных, всеобъемлющих изобразительных структур, созвучных супрематическим модулям Казимира Малевича, а также проунам Владимира Татлина. Путь к этому лежит через придуманные им пиктограммы, чем-то напоминающие иероглифы, каллиграфические знаки-символы, синтезирующие смысл и слово, звук и изображение. В работах последнего времени обращение и использование конкретных предметов, исторических атрибутов становится все более необходимым мастеру, как и локальная цветовая шкала, составленная из черного, белого, красного, пришедшая на смену многослойной, изобилующей нюансами живописи. Он вводит в свои символические композиции коллаж, ассамбляж, фроттаж или их иммитацию, рельефы и контррельефы. Конструкции из геометрических элементов, таких как круг, вертикаль, отождествляется им с властью, а горизонталь служит знаком общества и т.д. Художник включает в свои композиции магические комбинации цифр, отдельные атрибуты советской эпохи – пятиконечную звезду, серп и молот. Из этого геометрического, предметного и цифрового ряда выстраивается необычная по эмоциональной энергетике и смысловому, историческому значению драматическая концепция цикла новых произведений Александра Ситникова, объединенного общим названием «Родная речь». Здесь проявился особый историзм образного мышления художника, синтетизм и метафоричность его творчества, эволюция искусства Александра Ситникова от созерцательной иронии и идеалистического романтизма к гротескной актуализации общезначимой человеческой трагедии и противоречивого представления о пространстве и времени, тревожной музыке нашей эпохи, о мифологии еще не забытого прошлого.

Александр Рожин

главный редактор журнала "Третьяковская галерея", действительный член Российской академии художеств

2007